90 ответов в теме

[Animmir]

огонь
...тропками
шепчет
Вереск.

и
Серебряный король
рисует ветер
на крыльях
голоса.

Колдунья
сжимает часы и
растекается Звон

по лепестку к
Солнцу

кружит
Огонь...

p.s.немного сюрреализма не помешает к классике )

[Мар]

Animmir, дата сообщения:  Feb 20 2006, 01:25 PM

огонь ...тропками шепчет Вереск. и Серебряный король рисует ветер на крыльях голоса. Колдунья сжимает часы и растекается Звон по лепестку к Солнцу кружит Огонь... p.s.немного сюрреализма не помешает к классике )

Открытый Чемпионат по медленному курению Магов и Чародеев - завершен
Огонь - не кружит
Часы устали - стали
Серебрянный Король, на крыльях голоса - решил
Колдунья, ты ЧЕМПИОН  

p.s.немного юмора не помешает к сюрреализму  

[Animmir]

Рад что вам понравилось    

[Мар]

Рад что Вы на моё продолжение не обиделись    

[CRIttER]

Александр Пушкин

Красавице, которая нюхала табак

Возможно ль? вместо роз, Амуром насажденных,
        Тюльпанов, гордо наклоненных,
Душистых ландышей, ясминов и лилей,
        Которых ты всегда любила
        И прежде всякий день носила
        На мраморной груди твоей, —
        Возможно ль, милая Климена,
Какая странная во вкусе перемена!..
Ты любишь обонять не утренний цветок,
        А вредную траву зелену,
             Искусством превращенну
             В пушистый порошок!
Пускай уже седой профессор Геттингена,
На старой кафедре согнувшися дугой,
Вперив в латинщину глубокий разум свой,
        Раскашлявшись, табак толченый
Пихает в длинный нос иссохшею рукой;
        Пускай младой драгун усатый
        Поутру, сидя у окна,
        С остатком утреннего сна,
Из трубки пенковой дым гонит сероватый;
Пускай красавица шестидесяти лет,
У граций в отпуску и у любви в отставке,
Которой держится вся прелесть на подставке,
Которой без морщин на теле места нет,
        Злословит, молится, зевает
И с верным табаком печали забывает, —
А ты, прелестная!.. но если уж табак
Так нравится тебе — о пыл воображенья! —
        Ах! если, превращенный в прах,
        И в табакерке, в заточенье,
Я в персты нежные твои попасться мог,
        Тогда б я в сладком восхищенье
Рассыпался на грудь под шелковый платок
И даже... может быть... Но что! мечта пустая.
        Не будет этого никак.
        Судьба завистливая, злая!
        Ах, отчего я не табак!..

[GrinPa]

МАНУЭЛ МАРИЯ БАРБОЗА ДУ БОКАЖЕ
(1765-1805)

НАПИСАНО АВТОРОМ ЕГО ДРУГУ
ПАДРЕ ЖОАНУ ДЕ ПОУЗАФОЛЕСУ,
ВО ВРЕМЯ ПОСЕЩЕНИЯ КЕЛЬИ ОНОГО,
КОГДА У АВТОРА ПОГАСЛА СИГАРА,
ОДНАКО ЖЕ ДРУГ НЕ ДАЛ ЕМУ ОГНЯ ПРИКУРИТЬ

К чему, Жоан, бранишься неуклюже?
Сигарный дым – ужель чернее сажи?
Без курева – подохнуть мне, и даже
Шакалом стать, а то и кем похуже!

Скорее жить готов я в грязной луже,
Быть обвинённым в самой гнусной краже!
Ведь если, скажем, нет сигар в продаже,
То впору сдохнуть от тоски, от стужи!

Я табакеркой редко ноздри нежу, –
В своей-то я горелую рогожу
Ношу да угощу порой невежу.

Нет, я хвалы одной сигаре множу!
Хвали и ты, а то возьму да врежу!
И дай огня, а то получишь в рожу!

Перевод с португальского Е. Витковского


Added:
ВИЛЛЕМ ГОДСХАЛК ВАН ФОККЕНБРОХ
(1640-1670)

РАЗМЫШЛЕНИЯ,
ИЗЛОЖЕННЫЕ ВО ВРЕМЯ ПРЕБЫВАНИЯ В ШЛЮПКЕ
СРЕДИ ВОЛН МОРСКИХ,
ВБЛИЗИ ОТ ЗОЛОТОГО БЕРЕГА (ГВИНЕЯ),
ДЛЯ МОЕГО ДРУГА Н. Н.

В сопровожденьи четырёх
Солдат и не вполне пригожих
Одиннадцати чернокожих
Плывёт по морю Фоккенброх,

За каравеллою враждебной
Спешит, чтоб изловить воров,
Чтоб оным всыпать будь здоров
И тем исполнить долг служебный.

Грозит тайфун, грозит мушкет,
Ужо сейчас заварим дело...
Однако где же каравелла?
Смоталась. Жаль: была – и нет.

Ну что ж: заминку не премину
Использовать. Покой вокруг, –
Письмо примите, милый друг,
К окну присядьте, иль к камину,

Иль в тень древесную, к ручью,
Где прежде вместе мы сидели,
Импровизируя рондели,–
Оплачьте же судьбу мою.

Вдыхая дым любимой трубки,
В родном краю грустите вы;
Я тоже закурил,– увы,
Не дома, а в казенной шлюпке.

О да, презреннейший металл
Перепадать мне начал ныне:
Немало золота в пустыне.
Я бедным – был, богатым – стал.

Но кровь всё так же бьётся в жилах;
И мучает меня, как встарь,
Очаровательная тварь,
Которую забыть не в силах.

По десять и по двадцать раз
Её желаю ежечасно,
И в мыслях столь она прекрасна,
Что недостойна смертных глаз.

Печалюсь: Боже всемогущий!
Когда же отдохнуть смогу
На милом сердцу берегу
От здешних мавританских кущей?

Чудесным стало мниться мне
Всё, пережитое когда-то,–
Мой друг, я вас люблю как брата,
На расстоянье же– вдвойне.

Судьба моя, судьба дрянная!
Скорблю во сне и наяву.
Забавно: я ревмя реву,
Былые шутки вспоминая.

Из памяти, из родника
Пью с вожделением и дрожью:
Свиданья с нашей молодежью
Жду, кажется, уже века.

Но, столько лет проведши в зное,
Пускай не обратившись в труп,
Ведь я сойду за старый дуб,
А не за что-нибудь иное!

Всему, всему жара виной –
Здесь жарко, словно пекло рядом:
Я скоро стану карбонатом,–
Вернее, тощей отбивной.

Так я пишу, в тоске по дому,
Представьте мой плачевный вид:
Полдневный зной меня коптит,
Как пересохшую солому.

Шесть лет без женщин проторчав,
На что останусь я способен?
Я буду мумии подобен,
Пусть, как и прежде, величав!

Но нужно ль напёред срамиться,
Покуда в сердце у меня
Толика юного огня
И шарма прежнего частица?

Я верю, будет нам дано,
Доверясь божескому дару,
Пожить, порифмовать на пару,
Смеяться, ежели смешно.

Дождаться б только дня отплытья
Из этой чёртовой страны,
Когда её со стороны
Смогу безжалостно бранить я!

Лишь довести б домой металл,
Испив до дна сей мерзкий кубок!
Пускай струится дым из трубок,
А я гореть уже устал.

Надеюсь, вы теперь не хворы.
Когда вернусь, любезный друг,
Жду встретить всё такой же круг
Приятелей; тот круг, который

Ещё цепочку дней и лет
Нам славно скоротать поможет.
Богатство счастья не умножит,
И радости без друга нет!

Но кто-то, озирая воды,
Вскричал (а я-то грыз перо!):
“Корабль по курсу!” – Ну, добро:
Стихи останутся без коды.

Ужо теперь в конце концов
Сумею подойти впритирку,
Поймаю и возьму за шкирку
Проштрафившихся наглецов!

Не дам, не дам ни дюйма спуску
Ни каперам, ни кораблю:
С товаром вместе изловлю
И перцу выдам на закуску!

Не сносят воры головы!
Нам будет их корабль наградой!
Адью! Да станет вам отрадой
Всё то, к чему стремитесь вы.

Перевод с нидерландского Евгения Витковского

[Mockingbird]

МЫСЛИ О ТАБАКЕ

                  Когда уныние, печаль владеют мною,
                  Когда смертельною мой дух объят тоскою,
                  Когда ни в обществе любезных мне людей
                  Отрад не нахожу я горести моей,
                  Когда повсюду я лишь скуку обретаю, -
                  О трубка милая! к тебе я прибегаю.
                  От всех уединясь, беседую с тобой,
                  Спокойнее тогда бывает разум мой.
                  От вредной мокроты мой мозг ты очищаешь,
                  И мысли мрачные и грусть ты прогоняешь.
                  Когда взираю я, как дым клубится вверх
                  И вдруг передо мной в пространстве исчезает,
                        То лучше поучений всех
                     Мою мне жизнь табак изображает.
                        Равно как он, я прах пустой,
                        И жизнь моя есть пламень мой,
                  Который мой состав дотоле оживляет,
                  Доколе пищу он потребну обретает.
                  Не станет пищи сей - потухнет он навек,
                  А вместе с ним и жизнь теряет человек.

                  <1805> Пнин, И.П. (1773-1805)

(с) цитируется по книге И. Богданова, Дым отечества, или краткая история табакокурения. М.: Новое литературное обозрение, 2007

[Tip'ok]

Не стишок, а текст для песенки. Прибежал ко мне не вовремя, прямо на рабочее место. Так что звиняйте если что, а главное, не воспринимайте слишком серьёзно.  


Мой брат – коньяк «Арарат»
И сестра моя – трубка.
Да, пускай кто-то хмыкнет: «аристократ»,
И не станет жать руку.

Я сяду в кресло-качалку
                                            против войны,
Впущу в себя холодный дым и буду молчать:
Они сами выбирать вольны.
Они сами вольны выбирать.

Я взгляну на всё это
                                     со стороны,
Сделаю тёплый глоток, к чему эта возня?
Так ли все они для меня важны?
Неужели они так важны для меня?

Ведь мой брат – коньяк «Арарат»
И сестра моя – трубка.
Как завещал Ошо, мой названный брат,
Я подобен бамбуку.

Ирландская трубка, датская смесь,
                                                              армянский коньяк.
Пора стряхнуть с себя всю эту спесь, и ложиться спать.
Ведь завтра рано вставать, старый холостяк.
А сейчас уже поздно, завтра рано вставать.

«Мой брат – сакуры аромат
И сестра моя – трубка» -  
Как-то раз сказал мне один азиат,
Прежде, чем сделать сэппуку.

[Markonie]

Очень даже.    

[Tip'ok]

большое спасибо!     

[AlCher]

Супруга "отжгла" в аське, когда сказал, что иду курить (на работе)

Если ты закашлял вдруг,
Злой табак тебе не друг.
Он кусает, обжигает,
Запах жгучий источает.
А коробка черепная
Стонет, каждый день страдая,
Что вдыхаешь ты дымок,
Нарушаешь кровоток.
Мозгу ж нужен кислород,
Он без газа не живет.
Сердце тоже недовольно:
"Раньше было так привольно
И стучало я спокойно,
А теперь табачный дым
стал совсем невыносим!"
Также плачут остальные:
"Мы ведь органы живые
Не вдыхай ты больше дым,
Хоть тобою он любим!"

ЗЫ: Не нравится ей мое увлечение, терпит и исподтишка борется со мной ))

[olegyu]

Случайно наткнулся на детскую считалочку - на вооружение нашим деткам.

Шёл крокодил,
Трубку курил.
Трубка упала
И написала:
“Шишел – мышел,
Первый вышел!”

[Вентиль]

Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.

Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.

Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.

О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.

Анна Ахматова 1 января 1913

[Амир Джан]

Курильщики (стихотворение Эмиля Верхарна, Перевод Е. Полонской)

                     Сегодня день, когда должны
                     В таверне "Солнца и Луны"
                     Отпраздновать большое торжество:
                     Избрание главы и старшины
                     Всех истинных курильщиков страны, -
                     Так назовут того,
                     Кто пред лицом испытанных судей
                     Огонь поддержит в трубочке своей
                     Всех доле.
                     Итак, да будет пиво
                     Бурливо
                     И дым послушен воле!

                     Для любопытных скамьи есть.
                     Курильщики к столам успели сесть.
                     Кому же - Фландрии или Брабанту честь?
                     Пуская дыма выкрутасы,
                     Уже все курят больше часа
                     Свой крепкий рубленый табак,
                     Набитый в трубки до отказа,
                     Умятый пальцем по два раза -
                     С любовью, а не кое-как.
                     Все курят и молчат упорно.
                     Их много в комнате просторной.
                     Никто не хочет торопиться,
                     И каждый на других косится.

                     Они хозяйственно дымят:
                     Неведом им азарта пламень:
                     Лишь слышно, как часы стучат,
                     Чей маятник - вперед, назад! -
                     Все тот же повторяет лад,
                     Да изредка плевки летят
                     И грузно падают на камень.
                     И так дымили бы они
                     Еще часы, быть может дни,
                     Когда бы новички в куренье
                     Не вывели из наблюдений,
                     Что их постигнул крах
                     И что огонь в их трепетных руках
                     Зачах.

                     Но ветеранам неизвестен страх!
                     Пускай извивы дыма
                     Неведомым пером
                     Их победителя простое имя
                     Выводят, может быть, под потолком, -
                     Они туда и не глядят.
                     Их взгляд
                     На трубку устремлен, где светит ясно
                     Им огонечек красный.
                     И он один у них в мечтах,
                     И он всецело в их руках:
                     Они его томят и нежат,
                     Затяжки их все деликатней, реже,
                     И губы, как тиски,
                     Сжимают чубуки,
                     И каждый про себя хитрит,
                     И каждый свой секрет хранит...
                     А сколько надобно оглядки,
                     Чтоб не поблек
                     До времени веселый огонек,
                     Зажатый в их ладони хваткой!

                     Их было десять, стало пять.
                     Осталось трое. Спасовать
                     Решает третий, - с поля брани
                     Уходит он - и вслед несутся залпы брани.
                     Остались двое: судовщик,
                     Брабантец, - он уже старик, -
                     И шорник с рыжей бородою -
                     Надежда Фландрии, всегда готовый к бою.
                     Тут начался великий спор.
                     Народ вскочил, и вся таверна
                     На мастаков глядит в упор,
                     А те сидят высокомерно,
                     Дымя безмолвно, до тех пор,
                     ока фламандец вдруг уныло
                     В головку трубки пальцем ткнул -
                     И побледнел: зола остыла!
                     Другой же все еще тянул,
                     Попыхивал едва приметно,
                     Пуская голубую тень дымка,
                     И продолжал игру, пока,
                     Всех оглянувши свысока,
                     Не вытряхнул три красных уголька
                     На ноготь свой, широкий и бесцветный.
                     И судьи все, восхищены,
                     В таверне "Солнца и Луны"
                     За пивом сидя, присудили:
                     Тому, кто дрался за Брабант
                     И, проявив уменье и талант,
                     Фламандца рыжего осилил,
                     Дать приз. И трубкой наградили
                     Из пенки с янтарем. А к ней цветы и бант.

                     Перевод Е. Полонской

[viktorius67]

Ух ты!!! Меня пробрало. Какой стих. Только про плевки неправда.
Да здравствует Брабант.
А я всегда за тех кто побеждает. (Труфальдино из Бергамо)   

[Andy271]

//Не знаю, стоит ли начинать новую тему... Если что, потом попросим модераторов перенести.

В весеннем номере журнала "Pipes & Tobaccos" подводили итоги конкурса лимериков.

I knew an old Southerner named Jed
Who insisted on smoking in bed.
His wife would insist
That he cease and desist
Then she'd pour water on top of his head.
John Crosby.

Я подумал, что стоит продолжить это начинание:

Раз курильщик из штата Вирджиния
Рисовал на борту ватерлинию.
Свою трубку набил
И про краску забыл
Тот курильщик из штата Вирджиния.

Наш новосибирский коллега Иван Дедов сочинил такие вот строчки:

Раз курильщик из города Нант
Стал на шею повязывать бант.
Дымом он затянулся,
взял да и задохнулся
Наш курильщик из города Нант.

Как-то раз трубкокур из Анталии
Нашу бабу приобнял за талию.
Руки вывыихнул, сгорблен,
Курит только черчворден
С этих пор трубкокур из Анталии.

Любитель сигар из Нью-Йорка
Попробовал как-то махорку.
Он фуфайку надел
И в Ростов улетел
Наш любитель сигар из Нью-Йорка.

[Naum]

Прочитав про шинельку Акакия,
Закурил я в раздумье латакию
Несуразно вздохнул
Искры с пеплом трухнул
И прожег на хрен новые тапки я...   

[Мсъё_Йёйль]

Минздрав не устаёт твердить:
Куренье – зло и вред здоровью.
Ему меня не убедить,
Не разлучить меня с любовью

К изящным формам мундштука,
К теплу пропахшего бриара.
Не изменить вкус табака
Вонючкой Думского ПиАра.

По телевизору байда:
«Куренью – НЕТ! Война куренью!»
В экран столпятся и айда
Нормальным портить настроенье.

Достойный джентльмен, в тоске,
Борцам с куреньем молча внемлет.
В его расслабленной руке,
В ладони, тлея, трубка дремлет.

Пусть против нас встаёт закон,
Пускай бросают европейцы.
Индейцы курят испокон.
Айда, народ, толпой в индейцы!

Мы учиним второй Исход!
Исход в Америку на лыжах.
Пусть тот, кто курит, тот живёт
В местах к Вирджинии поближе!

В американцах сея страх,
Когда последний там завяжет,
Мы им заявим о правах,
И тут уже, как карта ляжет.

Есть шансы, должен доложить.
Ведь миру хорошо известно,
Где всем индейцам должно жить,
Где всем курящим трубку место.

[Амир Джан]

текст «So oft ich meine Tabakspfeife « из альбома Анны Бах, положенный Иоганном Себастианом Бахом на музыку:
Так славно трубку на досуге
Набить добротным табаком.
Нет у меня верней подруги,
Мне веселее с ней вдвоем.
Мысли яснее, чище ум...
Но не избегнуть горьких дум.
Трубку в руке сожму покрепче,
Ведь ей разбиться так легко...
Глину нельзя обжечь навечно,
Бег жизни не сдержать рукой.
Все мы из глины, все – одно,
Нам в прах вернуться суждено.
Дым улетит в одно мгновенье,
Трубка пуста, и прах остыл...
Так наши жалкие свершенья
Не донести нам до могил.
Слава земная, словно дым,
Над прахом стелется немым.
Уголь горячий – пальцам больно;
Трубку прочистив, я вздохну,
И о грехах своих невольно
Думать с раскаяньем начну:
Адское пламя жжет больней,
Вечно гореть куда страшней.
...Где бы я ни был с трубкой славной,
С ней провожу вечерний час:
К жизни разумной, благонравной
Куренье приучает нас.
Сквозь дым, незрима и легка,
Молитва сходит с языка.
(Перевод Ю. Фридман)

[Михайло]

я поэт, зовут Незнайка
у меня есть балалайка