90 ответов в теме

[Tavr]

                    Вот встретилось...


О. Чухонцев

   - Дельвиг
               ...из трубки я вынул
                   сгоревший табак,
                вздохнул и на брови
                   надвинул колпак.
                         А. Дельвиг

В табачном дыму, в полуночной тоске
сидит он с потухшею трубкой в руке.

Отпетый пропойца, набитый байбак,
сидит, выдувая сгоревший табак.

Прекрасное время -- ни дел, ни забот,
петух, слава богу, еще не клюет.

Друзья? Им пока не настал еще срок
трястись по ухабам казенных дорог.

Любовь? Ей пока не гремел бубенец --
с поминок супруга -- опять под венец.

Век минет, и даром его не труди,
ведь страшно подумать, что ждет впереди.

И честь вымирает, как парусный флот,
и рыба на брюхе по грязи плывет.

Прекрасное время! Питух и байбак,
я тоже надвину дурацкий колпак,

присяду с набитою трубкой к окну
и, сам не замечу, как тихо вздохну.

За что же над нами два века подряд
в ночи близорукие звезды горят?

Зачем же над нами до самой зари
в ночи близоруко горят фонари?

Сидит мой двойник в полуночной тоске.
Холодная трубка в холодной руке.

И рад бы стараться, да нечем помочь, --
Уж больно долга петербургская ночь.

Творец, ты бессмертный огонь сотворил:
он выкурил трубку, а я закурил.




P.S. Блажен кто курит трубку, ибо не ведает он что .....  творит!!!                    

[Laszlo Kovacs]

                    Крысаков и две собачки

       <1>

    Любитель маленьких щенков
    Иван Иваныч Крысаков.

    Он каждый вечер ровно в пять
    Идет на улицу гулять.

    -- Погасла трубка. Не беда.
    Ее зажжем мы без труда.

    В кармане книжка и пакет,
    И только спичек нет как нет.

    -- Иван Иваныч, погляди --
    Табак и спички позади.

    -- Друзья мои, я очень рад,
    Вот вам в награду мармелад.

    Иван Иваныч Крысаков
    Берет за пазуху щенков,
    Приносит их к себе домой
    И ставит на пол пред собой.

    -- Отныне, милые друзья,
    Вы заживете у меня.

    -- Но, чур, не прыгать, не скакать,
    Когда я буду рисовать.

    Иван Иваныч вдруг зевнул,
    В кровать зарылся и заснул,

    И двое маленьких щенят
    В ногах хозяина храпят.

       <2>

    Иван Иваныч Крысаков
    Проснулся весел и здоров.

    Мольберт подвинул, и чуть свет
    Рисует тетушкин портрет,

    А два приятеля в углу
    Кончают завтрак на полу.

    Но из-за кости мозговой
    Вдруг начинают страшный бой.

    Уже вцепился в Бома Бим,
    Как вихрь он бросился за ним.

    И от него несчастный Бом
    Визжа спасается бегом.

    -- Держи его! Прыжок, другой...
    -- Иван Иваныч, что с тобой?

    -- Куда девался твой портрет?
    Увы, на шею он надет.

    И горько плачут две собаки:
    Вот до чего доводят драки.


Наш человек был Хармс!
                    

[Bog_Trotter]

                    В глухом лесу мохнатый зверь живет,
Шуршит под лапой лист сухой и хрупкий...
О чем молчат зеленоглазый Кот
И старый Леший, закуривший трубку?

Они садятся где-нибудь у пня.
В оврагах темных, на замшелых склонах,
И зажигают молча три огня -
Один рубиновый и два зеленых.
              Зинаида Миркина "Сказки"

                    

[Odinzov]

                    Дмитрий Первухин
(Mit Odinzov)

География трубкера или Прощание с Батида де Коко

Посвящение трубкеру-близнецу А-ю Шех-ву

«И дым отечества нам сладок и приятен…»
А. С. Пушкин

Прощание с Батида де Коко
Займет немного времени – до часа.
Окутанный вишеньем облаков
Я  буду чужд разлучного экстаза.

Устала от Батида де Коко
Со мной – моя подруга Лоренцетти:
Она спешит дегтярным табаком
Забить тона навязчивые эти…

Капризы леди для меня – закон:
Хоть в ванне мёда, хоть в бассейне водки
Смету с неё родного Клана клон,
Чей душный аромат сродни чахотке.

Простимся ж по-английски – навсегда.
Мне ближе Сан-Суси и Пергамоны:
Они заменят Клан мой без труда.
А в Батида де Коко – верно, клоны

Слащавостью гостеприимств своих
Мне тропики презентовать пытались…
Все десять дней мне было душно в них!
Батида де Коко, чтоб мы расстались –

Не поминая лихом эти дни –
Пусть час последний будет нам приятен
Тем, что уж Клана ждут меня огни,
Их дым – не так чрезмерно ароматен!

Прощай же, о, Батида де Коко!
Нам в самый раз – за вредность молоко…
А впрочем, счастлив я: всё меньше белых пятен.
Прощай, прощай,…табак… Батида де Коко!

30 мая 2002 г.

Text :smoke :smoke :smoke[img]                    

[Odinzov]

                    Онже Odinzov

АКРОСТИХ "ТРУБКА"

посвящается первому Чемпионату СПб
по медленному курению трубки

Табак привёз в Россию Пётр.
Россия века три как курит.
У "трубосмолов" жизнь – улёт!
Блаженство – от «табачной дури»…
Какая ж, впрочем, дурь – табак?!
Армрестлинг с трубкой невзатяг.

22 марта 2002 г.


                    

[Ktototam]

                    Немного перефразированый плагиат.  


                   Хайку

               Трубку курю
               Как ветви сакуры
               Пальцы торчат :kruto                    

[Odinzov]

                    Онже Одинцов

Античность трубкера или Куринфский ордер Пергамона

Закрываю глаза
И вдыхаю века,
Превратив своё кресло в трон.
Вереск пьян, как лоза,
От - того табака,
Что уносит меня в Пергамон.

В тёмно-синей ночи
Средь коринфских колонн
Древний хор мне поёт: «Ты – бог!
Ибо смог различить
Истинный Пергамон
Из эпохи, где правит смог».

Я, конечно, молчу:
Может, что-то и есть
В том, что с помощью трубки я
Оживлю хоть чуть-чуть
Эту странную смесь:
Идеала и бытия…

30 мая 2002 года

Санкт-Петербург - Пергамон - транзит                    

[fox]

                    

И в табачном дыму
Только мне одному
Все сидеть и курить,
В Петербургскую ночь,
Отгоняя прочь
Седину и житейскую прыть...

                    

[Odinzov]

                    Онже Одинцов

Трубка Любви

(посвящается Ирине, променявшей лёд чужих замков на пекло моей трубки)

Авторизованный перевод
старинной шотландской баллады

В осаде пёстрой твой дворец:
Гей, пой-пляши, цыгане!
Так весело, что спал венец,
И ты почти в аркане!

Когда же скрипки завелись,
Сдержаться не смогла ты
И от окна сбежала вниз,
Без слуг – для щедрой платы…

Но молодой цыган-вожак,
Устроивший всё это,
Курил душистый свой табак
И брать не стал монеты:

- Зачем же мне мешочек твой
С семнадцатью златыми,
Когда пришёл я за тобой!
Цыганской будь княгиней!

Твой муж, что вечно по делам
Куда-то уезжает,
Пусть молится своим деньгам,
Тебя ж он потеряет!

Цыганской трубки сладкий дым
Обвил тугим арканом,
Чтоб не вернулась ты к своим,
Чтоб ты ушла с цыганом.

Все пляшут. Он лишь молча ждёт,
Чубук сдавив зубами,
Когда ж ты сменишь замка лёд
На костровое пламя…

Когда ты крикнешь: - Плен, прощай! -
И дашь обет свободе:
И скажешь: - Перстень мой снимай!
Он чубуку подходит…

Кольцо – на трубке. Вы вдвоём
Исчезли незаметно.
Вернется муж в роскошный дом
И станет самым бедным.

Сто всадников его, как тать,
В болотах тщетно канут,
Пока ты будешь набивать
Трубку Любви цыгану!

10 июня 2002 г.

Хоть я и не цыган, и жён чужих не крал, но случай чем-то схож: романтикой и - трубкой.
                    

[fox]

                    Я про лед вспомнил, видел как-то прогоревшую трубку, и вот...
Ты ни в чем не виновата
И кальян витиевато
Будто бы дымящий кратер
Обволакивает нас.
Знаю, лед тебе дороже,
Ну и что же, ну и что же,
Я и трубка так похожи,
На разорванный Краас.
                    

[Odinzov]

                    Дмитрий Первухин

Маленькая ночная... нетленка

Евгению Фёдорову на рождение сына

Белая ночь, как тончайшая пенка,
Кубок раскрыла над городом юным.
В серых гранитах – спрессованность пепла.
Воздух набит табаком златорунным.

Люди – дню в пику – доверчиво вежливы:
Кто – променаду ночному обрадован,
Кто – став частицею дыма, подвешенной –
Входит в поток мундштука-эскалатора…

Кто – вновь клубится по клубам ночным,
Кто – всё пьёт трубочной влагою пиво…
В белой ночи стало Время – как дым:
Терпко… изысканно… сладко… блудливо…

Девы – дурман, затмевающий плотно
Нюх, одичавших под патиной сфинксов, –
Кружатся в вальсе. И сердцу комфортно!
Словно колечком из платины стиснут –

Весь этот сброд мастеров, сторожей,
Люмпенов, бомжей, магистров, студентов…
Пенка ночи розовеет уже
От междуискрья закатов-рассветов.

Белая ночь, как тончайшая пенка…
Пламя магически тлеет в каналах,
Где среди волн строк негромких нетленка
С Временем – Вечность сверяет устало.

Написано в ночь с 7 на 11 июня 2002 г.
в Санкт-Петербурге

                    

[Odinzov]

                    Мит Одинцов
(Д. Первухин)

Антропология трубки или Лоренцо-Лоренцетти

"Ромео в отчаянии. Джульетта тоже в отчаянии. Но монах Лоренцо помогает влюбленным, он тайно венчает их. Они счастливы - это тема."

сеньору А. Лоренцетти
и его отцу посвящается

Про Монтеки с Капулетти
Знает всякий человек:
Их безбашенные дети –
Драма всех библиотек.

Но Шекспиром скрыто это
Обстоятельство одно:
Сына(!) родила(!) Джульетта (!),
Выпав в «слабое звено»!

А когда Ромео – следом,
А потом она – опять...–
Плакал бедный их наследник:
Стало некому качать…

Обвенчавший их Лоренцо
Жалостным монахом был –
Чадо предкам злым и прессам
Не продал, усыновил.

И с тех пор родятся дети,
Род Ромео сохранив…
Алессандро Лоренцетти
Скажет, это – просто миф…

Он свой трубочный заводик
Унаследовал отцу,
А фамилию, выходит,
Легендарному отцу,

Не простому, а святому.
Всем Лоренцо удружил.
«Лоренцетти» всем знакома,
Я с их трубкой пережил

Много всяческих сюжетов,
Слава Богу, – не для драм.
И фамилиею этой
Я горжусь немного сам.

И едва я трубку стисну,
В лоренцеттном вмиг дыму
Двух влюбленных веет призрак
Так, что сердцу и уму

Вмиг становится теплее...
А курил ли сам Шекспир
Трубку – в век, когда индеец
Предложил впервые мир?

17 июля 2002 г.

Санкт-Петербург – Верона - Транзит
                    

[Odinzov]

                    Онже Одинцов

Наш питерский Мюнгхаузен

Посвящается «летящим на ядре» в Бельгию
всем питерским участникам ЧММКТ

Наградою за вылет славный
В разведку к туркам… на ядре,
Барон Мюнгхаузен, тот самый,
Жил в Петербурге, при дворе!
К придворной суете не склонен,
Он всем доказывал, что воин…
И, в дар приняв коня и сбрую,
Вновь послан па передовую.

Сам Питер не без сожаленья
Мюнгхаузен отбросил в тыл:
Своей фантазии движенья
Здесь он впервые ощутил!
Дойдя прощаться до Кунсткамер
Он перед экспонатом замер:
Вот трубка самого Петра!
И тут труба! Пора-пора!

О, авантюрный рок скитальцев!
Как часто вспоминал в пути
Барон о трубке. Ведь два пальца
Ему могла она спасти…
Но к новой славе по дороге
Он в спешке отморозил ноги,
И пальцы оставляя льду,
Поклялся: «Трубку заведу!»

Барон Мюнгхаузен и в Риге
Немало подвигов набрал:
Так, действуя в большой интриге,
Екатерину он встречал.
Каким-то чудом был избавлен
От участи всех, кто опален
За соучастие Бирону…
Судьба благоволит барону?

Обет исполнил он примерно
И трубку приобрел скорей:
В Европе был одним из первых
Турецкий пенковый трофей.
Сам Петр бы ей не погнушался!
Барон со службою расстался,
Чин ротмистровский получив
И трубку эту сохранив.

В отставке, встретив Якобину,
Он стал помещиком простым,
Курил счастливо у камина…
Вдруг овдовел. Как все, запил.
Затем на молодой женился,
Из-за измены с ней судился…
Вот так философом и стал:
Табак курил – и вспоминал…

Его реальные рассказы
Умы в Европе потрясли.
Хоть он и не соврал ни разу,
Издательства их разнесли.
А мне запомнился он так:
Течёт рассказ – дымит табак,
Зажатая с тоской любовной
В зубах «ростральною колонной»,

Неспешно пенка разогрета,
Парик отброшен, час настал
Для откровенного секрета:
Как из болот себя достал…
Про то, как на ядре в полёте,
Про Петербург – в сплошной зевоте…
Иероним, Иероним!
Ты всё горишь, мы всё дымим.

По твоему примеру пенки
Себе засунули мы в рот,
Судьбы ядро зажав в коленках,
Постичь не можем твой полёт.
Да, и кому, ответь, охота
Со скальпом рваться из болота.
О, да! Ты признанный герой.
Но кто здесь вспомнит адрес твой?!…

СПБ - 29.08.02


                    

[Odinzov]

                    Остров Трубки

110-летию Мастера Российской Трубки
А. Фёдорова посвящается
(Д. Г. Байрон – авт. перевод с английского)

Принесшим хорошую новость Гонцом
Врывается Запах, пьянящ, как озон:
Не нищих фиалок страдалец-букет,
А Дух, что своим благородством согрет.
В вулкане бриарном родившийся Джин,
С ним – в мире любой уголок достижим.
Колумб возвращается в дымных клубах:
Бриз Нового Света и – Трубка в зубах.
В Ней – символ отваги и в шторм, и в застой,
На самой вершине, и в бездне пустой…
Чтоб Струи, что тоньше Эоловых струн
Капризное небо достали, как вьюн!
Над кем только эта Спираль не висит:
Философ, скиталец, моряк, сибарит…
Вновь Запад с Востоком Табак намешал,
Чтоб с волком морским той же смесью дышал
Султан, от гарема решив отдохнуть,
Поэт, что опять отправляется в путь –
Из сладких Стамбулов – к суровым брегам,
Где те же рецепты предложены нам:
Кальян или трубка, за пенкой – бриар,
Латакии иль кавендиша угар…
В одном ритуале: набит, подожжён,
Искурен, им девственный вдох обнажён.
И даже сигар навороченный культ
От Трубки не в силах на день оттолкнуть!

ноябрь 2002
                    

[Odinzov]

                    Клубный ассамблейский гимн (проект)


На ассамблею, будьте так любезны,
Вы приходите с новым табачком,
И с доброй мыслью, что весьма полезна,
И с трубками, и с трубками торчком!
На наших на Табачных ассамблеях
Сам Пётр не преминул бы подымить…
Примета есть: чем дольше трубка греет,
Тем и курилке дольше с трубкой жить!

Дыми, моя трубка, дыми!
Тепло твоё незаменимо…
Прими меня в клуб свой, прими –
В клубах трёхсотлетнего дыма.

Нас вот что, господа, объединяет:
Тоска по кругосветному – всему,
А дым табачный Землю обвивает
Несчётно раз... Виват! Виват ему!
Любитель трубки – это состоянье
И разума, и тела, и души.
Под трубочку текут повествованья,
Всё суетное в сердце приглушив.

Дыми, моя трубка, дыми!
Тепло твоё незаменимо…
Прими меня в клуб свой, прими –
В клубах трёхсотлетнего дыма.

Наш Петербург – Табачная столица,
Опять всё испытав, не спит никак.
Пусть белой ночью до утра дымится
Изящная безделица – табак!
Вы с доброй мыслью, что весьма полезна,
И с трубками, и с трубками торчком
На ассамблею, будьте так любезны,
Вновь приходите с новым табачком…

Дыми, моя трубка, дыми!
Тепло твоё незаменимо…
Прими меня в клуб свой, прими –
В клубах трёхсотлетнего дыма.

16 декабря 2002
                    

[Senis]

                    Встретились два друга поета. Один прочитал новые стихи.
-Ты кому нибудь их читал?
-Нет, тебе первому...
-Тогды от куда у тебя синяк под глазом?                    

[Misha]

                    Мне кажется, что можно бы и поуважительнее к авторам стихов ........  :neznau


Легкого Вам дыма  :pipe                    

[Посторонним В]

Мне нравится осенняя прохлада,
Вкус кофе, шоколада, коньяка,
И запах трубочного табака...
Легко дышать, легко летит строка
И больше ничего не надо...
Ну, разве что Led Zeppelin баллада
Пускай звучит еще издалека...

[Ёрш]

   Трубка поэта.
Я – трубка бедного пиита.
Ему я пища и защита.
Когда химеры с потолка
К нему спускаются на лоб,
Я дым над ним пускаю, чтоб
Ему не видеть паука.
Пред ним рисую я пейзажи,
Моря, пустыни и миражи.
Блуждает взгляд его, как вдруг,
Сгущаясь,  дым знакомой тенью
Плывет подобно привиденью –
И он кусает мой мундштук.
И новым вихрем я разрушу
Оковы, жизнь открою, душу.
…Вот гасну я, Уснул мой друг.
Твой зверь молчит, спи вместе с ним,
Плети виденья до рассвета.
Дым вышел весь. А верно ль это,
Что всё на свете только Дым?
Тристан Корбьер.

Настоящее имя Тристана Корбьера (1845-1875) – Эдуар-Жоакен. Хотя по временным рамкам, его творчество и не совсем входит в рамки поэзии французского декаданса, символизма, но по поэтике и, в первую очередь, по тематике – опережает время на несколько десятилетий. С детства поэт мечтал о судьбе моряка, но изуродованный с шестнадцати лет жестоким ревматизмом, не смог осуществить ни этой своей страсти, ни других юношеских надежд. Боль и отчаяние, которые в повседневной жизни Корбьер прятал за эксцентричностью привычек, в его лирике прорываются сквозь горькую издёвку надо всем на свете, и прежде всего над самим собой. Изданный за счёт автора в 1873 году сборник стихов «Желтая любовь» остался незамеченным. Лишь десять лет спустя имя Корбьера извлёк из забвения Верлен, посвятив ему первый из своей серии очерков «Проклятые поэты». (Стишок мной обнаружен в книге Европейская поэзия ХIХ века. ИХЛ, М., 1977., серия «Библиотека всемирной лит-ры». Там и несколько других его стихов есть).
Что интересно, все известные «проклятые» поэты были заядлыми курильщиками (и не только табака)   и горячими приверженцами трубки. Они видели в ней не просто посуду для сжигания табака. Артюр Рембо всегда убеждённо и самозабвенно сравнивал трубку с женщиной во всех смыслах: требует бережного обращения, доставляет удовольствие и т.д.   Шарль Бодлер: «Через какое-то время вы поймёте, что не вы курите трубку, но трубка курит вас».   Бельгийский поэт и драматург Морис Метерлинк: «…и приходит с трубкой вдохновенье».  
Короче, наши были люди!  

[Мар]

Свет погас,
Дымок из трубочки не видим.
Покурочная сказка прервалась.
Обидно…
Всомнился Чубайс,
Причём не добрым словом!
Даже матом!
О, как хочу я стать солдатом!
С огромной грозной пушкой,
С виновником над мушкой!
…
Свет робко загорелся…
Дымок вернулся с новым вкусом.
Чубайс не кажется уж гнусом.
Нормальный он мужик,
Со вкусом…
Пусть живёт.
…
Курю…
Добрею на глазах…